13 июля 1851 года, в селе Новый Стародуб Александрийского уезда Херсонской губернии (ныне – Кировоградская область) родился Сергей Кравчинский, известный больше благодаря псевдониму как Степняк-Кравчинский. Благодаря ему в западной общественной мысли укоренилось мнение о том, что терроризм в России – "это другое"
Сергей Кравчинский вырос в семье главного лекаря военного госпиталя в Александрии, Елисаветграде и Умани. Потомственное дворянство его отец получил по выслуге, а имение – в приданое от жены.
Образование Сергею полагалось военное – сначала в Орловском кадетском корпусе, Московском Александровском военном училище, Михайловском артиллерийском училище в Санкт-Петербурге.
В Александровском училище Сергей знакомится со своим будущим соратником по террору Леонидом Шишко, который оставил любопытные воспоминания:
"Наше училище вообще отличалось тогда сравнительно свободным духом, отсутствием строгой военной дисциплины и начальственного гнета. Наш директор, генерал Платов, любил называть свое училище военным университетом. Ближайшее начальство почти совсем не вмешивалось тогда во внутреннюю жизнь юнкеров; наше чтение стояло вне всякого контроля, и в училище могли свободно проникнуть какие угодно книги".
Исследовательница творчества Кравчинского Евгения Таратута даёт такой путь формирования его мировоззрения:
"Уже в годы учения Кравчинский отличался серьезностью и пристальным интересом к социальным вопросам. Из всех изучаемых предметов его больше всего интересовала история".
Кравчинский зачитывался произведениями Чернышевского, Писарева, других "русских революционных демократов, французских утопистов, английских социологов". Был среди них и недавно вышедший на немецком языке I том "Капитала" Маркса.
Завершив образование в чине подпоручика, он год преподавал в училище фейерверкеров Харьковского военного округа. После этого поручик Кравчинский выходит в отставку и поступает в столичный лесной институт, где преподавал его дядя по отцу Дмитрий Фаддеевич.
О том, какие мысли бурлили в головах тогдашней продвинутой молодёжи, вспоминал Л. Шишко, продолживший дружбу с Кравчинским и после военного училища:
"Человек делался прежде всего социалистом и в силу этого становился революционером; он восставал не столько против данного политического строя, не столько в защиту своих политических прав или свободы совести, сколько во имя прав экономически и политически порабощенного русского народа; народные бедствия и крайне тяжёлое обездоленное положение только что освобожденного крестьянства заслоняло тогда собою, в глазах революционеров, все другие общественные вопросы. В этом именно смысле движение 70-х годов и было народническим".
Кравчинский участвовал в революционном кружке "чайковцев", который основал Мордух Аронович Натансон, а затем расширил и углубил "дедушка русской революции", вятский дворянин Николай Васильевич Чайковский.
Ходили туда интересные люди – князь Пётр Кропоткин, дочь столичного губернатора Софья Перовская, Фёдор Волховской и многие другие.
Л. Шишко вспоминал:
"Так называемый кружок "чайковцев" представлял собою, к началу 70-х годов, довольно многочисленную для того времени и чрезвычайно тесно сплоченную революционную группу. Это было время так называемых студенческих коммун и групп самообразования; кружок "чайковцев" в течение нескольких лет своего формирования, сталкивался со всеми студенческими группами и постепенно пополнял свои ряды".
На 1874 год они наметили "хождение в народ", но тут начались аресты. Кравчинскому удалось тюрьмы избежать, и он направился на юг – через Москву в Одессу. Здесь произошла его встреча с другим крупным деятелем террористического движения, уроженцем Полтавы Феликсом Волховским. В своё время Чайковский направил Волховского в Одессу, для распространения революционных идей на юге. Волховский был арестован, а Кравчинский безуспешно попытался организовать его побег, а потом сопровождал смертельно больную жену Волховского на лечение в Италию.
Не задержавшись надолго в Одессе Кравчинский побывал в Казани, Нижнем Новгороде, Туле, Твери, Москве и, наконец, вернулся в столицу.
Между 1875 и 1878 годами Кравчинский несколько раз ездил за границу и возвращался обратно в Россию. В 1876 году он попал в Герцеговину, где писал какие-то прокламации к восставшим славянам. Там он близко сошелся с итальянскими социалистами и даже присоединился к вооружённой авантюре – попытке организовать социализм в отдельно взятой деревенской коммуне. Авантюра была подавлена властями, а смертную казнь через повешенье её участникам, включая Кравчинского отменили в рамках амнистии.
Весной 1878 года Кравчинский возвращается в Петербург и там примыкает к организации "Земля и воля".
16 августа 1878 года Кравчинский убил шефа жандармов Николая Владимировича Мезенцова – правнука Суворова и героя обороны Севастополя.
Террорист подстерег Мезенцова во время его утренней прогулки, нанес удар кинжалом и скрылся в поджидавшем экипаже. Об этом покушении Кравчинский рассказал в брошюре "Смерть за смерть", где объявил теракт местью за недавнюю казнь в Одессе народника Ивана Ковальского и за другие расправы жандармов над революционерами.
Сначала Кравчинский поселился в Швейцарии, но и в эмиграции ему пришлось жить под чужими именами, скрываться. Он писал статьи для русских журналов, в его переводе были опубликованы многие произведения итальянских, испанских, немецких писателей.
После убийства в 1881 году Александра II Кравчинский вынужден был покинуть и Швейцарию. Под чужим именем он поселился в Италии.
Поначалу европейское общественное мнение восприняла русский терроризм адекватно. В газетах и журналах Франции, Англии, Германии русских нигилистов изображали злодеями и разбойниками. Кравчинский писал товарищам в Россию в начале 1882 года из Италии:
"Нужно наконец помирить Европу с кровавыми мерами русских революционеров, показать, с одной стороны, их неизбежность при русских условиях, с другой – выставить самих террористов такими, каковы они в действительности, т.е. не каннибалами, а людьми гуманными, высоконравственными, питающими глубокое отвращение ко всякому насилию, на которое только правительственные меры их вынуждают".
В начале ноября 1881 года читатели миланской газеты "Пунголо" ("Жало") начали знакомиться с серией очерков, подписанной "Степняк" и озаглавленной "Подпольная Россия".
"Удивительное название дал своей работе Кравчинский. Действительно, кроме царской России, кроме рабской России, кроме страны жандармов, палачей, чиновников, преуспевающих газетчиков-блюдолизов, ловких купцов, кроме страны нищих крестьян, голодных рабочих, кроме страны людей, сочувствующих народу и обуреваемых иногда "благими намерениями", есть еще, утверждал он, Россия благородных, мужественных, честных борцов за счастье народа, Россия героев, Россия революционная, подпольная!
Очерки вызвали большой интерес у читателей, и издатель решил выпустить их отдельной книгой. Значительно расширенная и дополненная, книга Степняка вышла в Милане весной 1882 года. В короткий срок она была переведена на многие языки мира", – пишет Евгения Таратута, сама прошедшая сталинские лагеря.
Книга легла на русофобскую почву, удобренную до этого во время русско-турецкой войны. Теперь ненависть к России и её руководству распространилась и в левых кругах, а также среди популярных интеллектуалов.
"Подпольную Россию" высоко ценили Эмиль Золя, Альфонс Доде, Марк Твен, Элизе Реклю, Уолт Уитмен и многие другие. Англичанка Лили Буль, впоследствии Этель-Лилиан Войнич, ставшая другом и соратником Степняка-Кравчинского с его помощью овладела русским языком и уехала в Россию, где прожила два года. Именно со Степняка-Кравчинского она списала с него главного героя романа "Овод".
В 1884 году Степняк-Кравчинский перебирается в Лондон. Там он общался с Фридрихом Энгельсом и дочерью Карла Маркса. Именно Кравчинский познакомил с Энгельсом своего революционного товарища Волховского. При этом к первой русской марксистской группе "Освобождение труда", он не примкнул, не веря в возможности российского пролетариата.
Книга "Россия под властью царей", а затем и роман "Карьера нигилиста" ("Андрей Кожухов") стали бестселлерами. В самом конце 1889 года ему удалось организовать английское "Общество друзей русской свободы". Общество собирало деньги для помощи русским политическим заключённым, устраивало пропагандистские митинги, с 1890 года издавало ежемесячный журнал на английском языке "Свободная Россия" редактором которого стал Степняк.
В спокойной викторианской Англии убийца генерала Мезенцова становится несколько умеренней. В "Заключении" к первому и единственному прижизненному русскому изданию "Подпольной России" в 1893 году он критикует "якобинство" "Народной воли" и прямо пишет, что "терроризм как система отжил свой век".
К концу 1895 года его "Фонд вольной русской прессы" имел уже солидную типографию и достаточную сумму денег для издания в Лондоне большой революционной газеты на русском языке. Степняк закончил книгу, посвященную характеристике положения России в конце царствования Александра III и в начале правления Николая II. Книга эта, названная Степняком "Царь-чурбан и царь-цапля", вышла в самом конце 1895 года.
Консервативный публицист Михаил Каткова ответил на неё так:
"Если англичане в самом деле поверят в "слабость России" и вследствие этого увлекутся до какого-нибудь опрометчивого шага против нас, то ведь им, а не нам придется испытывать последствия этого заблуждения".
Увы, у правительства и патриотической общественности не нашлось средств ни на перевод этого произведения на иностранные языки и распространения статьи за границей.
Революционная деятельность Степняка-Кравчинского внезапно оборвала нелепая смерть. 23 декабря 1895 года, направляясь к своему другу и соратнику Феликсу Волховскому, он попал под поезд.
Его произведения издавались в советское время, выходят на Западе они и сейчас. Там же с подачи Степняка укоренилось мнение, что русских убивать можно и нужно.
