В блиндажах, расположенных в зоне проведения специальной военной операции (СВО), волонтер из города Новозыбкова Брянской области Марина Мищенко ежегодно проводит в общей сложности по два месяца. И признается, что к бойцам, с которыми живет под одной крышей, относится как к сыновьям.
«Я с ними разговариваю, как со своими детьми: мои родненькие, мои миленькие. Хоть некоторым и под 40 лет, и под 50. И хоть многих я прежде никогда не видела. Они все равно для меня и родненькие, и миленькие. И я буду делать все, чтобы им на душе было немножко легче. Я не умею жить по-другому», — рассказала Марина Андреевна корреспонденту издания NASHBRYANSK.RU.
Беседа состоялась накануне Международного женского дня, однако Мищенко сразу уточнила — в зоне проведения СВО гендерных разделений нет:
«Ребята стараются всячески улучшить жизненные условия женщин-волонтеров, а мы говорим: „Нет. Мы такие же, как и вы, и мы будет жить на тех же условиях и по тем же правилам, что и вы. Мы ничем не отличаемся от вас“. Я часто повторяю фразу: „Я не женщина, я волонтер“. Многие бойцы выучили ее наизусть».
«Люди в зеленом»
До 2022 года, когда была объявлена СВО, жизнь Марины Мищенко не была связана с армией. Молодая женщина родилась в Новозыбкове, там же окончила гимназию, затем — медицинское училище (ныне это медколледж). Некоторое время работала медсестрой в стоматологической поликлинике, позже стала индивидуальным предпринимателем. На малой же родине реализовала себя как жена и мать.
Жизнь изменилась внезапно.
«Люди в зеленом появились в Новозыбкове примерно за месяц до объявления специальной военной операции, — рассказала Марина Андреевна. — Встречая их на улице, я задавала им один вопрос: „Ребят, а что происходит“. Они мне говорили: „Не обращайте внимания, у нас учения“. Я отвечала: „Знаете, я за всю свою жизнь еще не видела, чтобы по городу ездили танки“. Все мы, мирные жители, умом понимали, что что-то происходит, но не знали, что именно. И 24 февраля 2022 года президент объявляет начало СВО. А вскоре начинают происходить страшные вещи. Еще недавно все жили обычной, нормальной жизнью, а тут люди перестали спать, потому что в городе, помимо танков, появились еще и РСЗО, и стали летать ракеты и военные самолеты. Сейчас они не выглядят такими страшными, но тогда всё происходящее казалось за гранью реальности. И мы очутились в центре событий».
Оказавшись в новых обстоятельствах, Мищенко приняла решение помогать бойцам. «Либо меня так воспитали — я не знаю. Но сидеть и спокойно смотреть на происходящее я не могла. Как и многие другие в моем городе», — объяснила она. Марина Андреевна организовала группу помощи бойцам «Za наших 32» и бросила клич в социальных сетях — о сборе гуманитарки для военнослужащих, число которых росло в Новозыбкове с каждым днем. «Людей в форме было больше, чем гражданского населения. Порой казалось — не они среди нас жили, а мы среди них», — рассказала волонтер.
Земляки на ее призыв откликнулись быстро — стали приносить продукты питания, одежду, бытовые принадлежности. В апреле-мае бойцы отправились в ДНР и ЛНР, и им потребовались уже другие вещи: радиостанции, квадрокоптеры, прицелы, окопные свечи, маскировочные сети — иными словами, всё, что необходимо для выполнения боевых задач. В итоге группа «Za наших 32» расширила масштабы помощи. Вскоре Мищенко с командой стала возить груз на фронт. Каждая поездка — риск. Каждая поездка — стресс. Но в команде из Новозыбкова часто повторяют: «Кто, если не мы. Если не мы, то мы». Так и подбадривают друг друга.
«Попала в другой мир»
Как ни парадоксально, первую поездку в зону проведения СВО Марина Андреевна помнит смутно. «Это было очень давно, к тому же первый раз — это всегда неизвестность. Едешь, а куда — толком не знаешь, — объяснила храбрая женщина. — Что осталось у меня в памяти от первой поездки — так это ощущение, что я попала в какой-то другой мир. То есть мы пересекли границу и из нормальной жизни нырнули туда, где нет ничего: ни связи, ни дорог, ни магазинов. Только серость, грязь, разруха. Гражданских на улицах встретить было просто невозможно (они либо уехали из новых республик, либо спрятались). Были только военные».
Сегодня на счету Марины Мищенко и ее единомышленников — десятки гуманитарных поездок. Волонтеры объехали ЛНР и ДНР, были близ Купянска, что в Харьковской области Украины. «Двигаемся вместе с фронтом. Куда он — туда и мы», — отметила Мищенко.
По ее словам, самое сложное на СВО — это грязь, холод и отсутствие сна: «Мы спим максимум два-три часа в сутки. И то, если получится. Как правило, спим урывками, либо в дороге. Выдерживаем. У нас нет другого выбора».
День волонтера на фронте новозыбковская активистка описала в красках:
«Там всё по-другому. Там нет времени, нет суток. Там совсем другая жизнь. Просыпаешься — открываешь глаза и не понимаешь, сколько времени, потому что в блиндаже нет окон, а сам он находится под землей. Выходишь — уже солнышко, поют птички. На часах пять утра. Берешь бутылку воды, зубную щетку и прямо в лесу умываешься и чистишь зубы. Хорошо, если есть вода (в позапрошлый раз, например, ее не было). Умылись, покормили своих мужчин, позавтракали сами. Пищу мы всегда везем с собой. Колбаса, шпроты — всё, что можно открыть и съесть сразу. Готовить там негде. Единственное, что можно приготовить, — это чай или кофе (воду кипятим на газовой плитке). Затем идешь работать — разъезжаешь по подразделениям и раздаешь привезенные заказы. Либо к тебе приезжают в заранее оговоренное время. Встретил — отдал — принял заявки — пообнимался — проводил. И так целый день. И всё под открытым небом».
Вечером из блиндажа выходить запрещено (разве что в туалет), потому что в темное время суток начинаются основные боевые действия. Военные, да волонтеры собираются в подземном сооружении и общаются или поют. По словам Мищенко, многие рассказывают, что у них с сослуживцами больше общего, чем с родственниками. Признаются, что порой во время двухнедельного отпуска дома чувствуют себя чужими в собственной семье, потому что одни жалуются на финансовые трудности, другие — на бытовые. А для вернувшегося с фронта человека их проблемы кажутся мелкими, незначительными. Он мысленно находится вместе с товарищами в блиндаже или окопе и думает, а как там у них прошел день и все ли в строю.
«А теперь страшно»
Волонтер Мищенко для бойцов — своя в доску. Да и как может быть иначе, если каждый раз по пути к ним она рискует жизнью. Одной из самых жутких оказалась поездка в ЛНР, под Кременную — в феврале прошлого года. Вот что поведала общественница:
«Была ночь (днем заезжать было нельзя). Мы следовали четким, строгим инструкциям. Нам сказали — свет потушить, газ в пол и ехать без остановки. А дорог нет. Совсем. И ты чувствуешь каждую ямку. Казалось, что из нас вытряхнет все внутренности».
Но вскоре стало понятно, что бездорожье — это не самое страшное. В какой-то момент в непроглядной тьме начались боевые действия. Заработали полевые дивизионные реактивные системы залпового огня (РСЗО) БМ-21 «Град», предназначенные для поражения живой силы и техники.
«Представьте — мы едем по проселочной дороге. С одной стороны лес и с другой стороны лес. С одной стороны ВСУ, с другой — наши. И начинается перестрелка. А снаряды летят невысоко, метров 50 выше уровня машин. Если бы можно было залезть под седушку, мы бы все залезли. То, что я испытала в тот момент, я даже не могу назвать страхом. Это был невообразимый выброс адреналина. Не знаю, как мы вообще доехали. Потом всё время думали: а если б упало на нас», — рассказала Марина Андреевна.
Прибавила волонтерам седых волос и поездка в Лисичанск (ЛНР), также случившаяся в 2024 году и также в ночное время. Двигаться пришлось без карт и навигатора, по территории, где нет связи. В результате брянцы не там свернули и оказались на дороге, по которой ни в коем случае нельзя было ехать. На дороге, которая обстреливалась со всех сторон. Поблизости не было никого и ничего, только кусты с привязанными к ним ленточками. Позже волонтерам объяснили, что эти ленточки используют снайперы, чтобы определять направление ветра. И вот на этой дороге брянцы заблудились. Но история завершилась благополучно — с горем пополам они добрались до погранперехода, и там им помогли.
Без помощи и взаимовыручки на фронте не выжить. В этом Марина Мищенко убеждалась неоднократно. А летом прошлого года в Авдеевке (ДНР) она стала свидетелем трогательного события, и оно отпечаталась у нее в душе. Этой историей жительница Новозыбкова также поделилась с корреспондентом NASHBRYANSK.RU:
«Мы договорились с алтайскими парнями из двух бригад встретиться на заправке, чтобы передать груз. Подъехали одни, подъехали другие. И вот стоят два парня, смотрят друг на друга, и один говорит: „Слушай, мне так твое лицо знакомо“. А тот улыбается: „Я тебя тоже помню“. Первый спрашивает: „Откуда ты меня помнишь. Подскажи мне“. И тот отвечает: „Когда Авдеевку брали — подбили БМП. Ты лежал, и я тебя вытаскивал и вывозил оттуда“. Представляете — люди встретились только благодаря тому, что мы привезли помощь одному и второму. Я чуть не плакала».
Мищенко призналась, что во время первых поездок в зону боевых действий страха не испытывала. Он пришел позже и уже не покидает. Волонтер полагает, что переломным моментом стал инцидент в ЛНР летом 2024 года, когда возле их машины взорвался снаряд.
«Я такой человек — у меня реакция приходит чуть позже, — сообщила Мищенко. — Когда мы доехали до места, я попыталась записать маме видеосообщение и не смогла: заикаться стала. Язык меня не слушался, наверное, часа четыре. Потом стало немножко отпускать. Я и сейчас в стрессовых ситуациях начинаю заикаться. Хотя прежде никогда в своей жизни не заикалась. Мне всегда говорили: „Марин, не боится только дурак“. А я не понимала. Знала — это плохо, что мне не страшно. Так не должно быть. А теперь страшно. Сейчас шарик над ухом лопнет — у меня будет паника».
«Перестала быть удобной»
По словам Марины Андреевны, за последние три года она многое о себе узнала и сильно изменилась. Узнала, что способна быть лидером и управлять огромной командой. Что способна решать сложнейшие задачи. Что целеустремленность и умение брать на себя колоссальную ответственность за людей — у нее в крови. «Специальная военная операция показала, кто я есть на самом деле. Я изменилась, мне об этом говорят все — и близкие, и друзья, и знакомые. В какую сторону изменилась — не мне судить. Могу лишь одно сказать с уверенностью: я перестала быть удобной», — отметила волонтер.
В зоне проведения СВО она сделала еще одно любопытное открытие. Оказывается, она неплохо управляется с оружием. Стрелять ее научили бойцы. По ее словам, когда привозишь гуманитарный груз или проявляешь интерес к жизни военнослужащих, они в свою очередь тоже хотят сделать что-то доброе. Поэтому часто приглашают на полигон, показывают различное оружие и дают поупражняться. «Поначалу было непривычно, а потом поняла: стрелять — это моё», — призналась Марина Мищенко.
А еще парни проводили для нее экскурсии на танке и багги (багги — это небольшой легкий автомобиль высокой проходимости для езды по бездорожью).
Такого рода знаки внимания Мищенко принимает, а вот флирт пресекает сразу. Порой бойцы, которые собираются в отпуск, предлагают встретиться на гражданке — сходить на свидание. Красавица из Новозыбкова отвечает решительным отказом. «Иногда мужчины принимают доброту за нечто другое. Когда я как женщина чувствую, что они начинают переступать рамки дозволенного, я им открыто об этом заявляю. Я дружу с мужчинами, но не даю ложных надежд на что-то большее», — заявила молодая женщина.
Муж никогда не устраивал ей сцены ревности, но Марина Андреевна подозревает, что он попросту прячет свои чувства. Во-первых, уверен в ней. Во-вторых, знает — ей и без того тяжело. Активистка рассказала:
«Я думаю, он все-таки ревнует. Конечно. Но у него нет выбора. Я занимаюсь волонтерской деятельностью, и это не остановить. Когда я организовывала группу, я не думала, что она разрастется до таких масштабов. Если бы я не занималась тем, чем занимаюсь, я бы давным-давно подписала контракт и ушла в зону проведения СВО медсестрой. Это сто процентов. А я знаю, что моя группа — это мое детище, и я должна довести работу до конца. Должна по максимуму помочь всем, кому могу».
Алексей СОРИН
