Участники брянского «Экспертного клуба» обсудили плюсы и минусы возвращения зарубежных брендов в Россию и указали на значимые тонкости и противоречия, которые обычно упускают.
Доцент Брянского филиала РАНХиГС Екатерина Карпенко указала на то, что ало кто из аналитиков, бодро выступающих против зарубежных брендов, учитывает мощный фактор сдерживания импортозамещения. «Россия отдала рабочие руки руке – «невидимой руке рынка», и пока что попыток регулирования рынка труда не просматривается. А трудовые ресурсы продолжают перетекать из отраслей производства в сферу услуг», – пояснила Екатерина Викторовна.
Кроме того, проблема усугубляется тем, что с каждым специалистом, ушедшим из профессии в условные доставщики или таксисты, теряется очередная частичка компетенций в производстве, по капле вытекают из промышленности так необходимые ей знания, умения, навыки.
«Пока этот процесс продолжается, пока в России существует дефицит рабочих, инженерных, конструкторских кадров, производства не могут, даже теоретически, развиваться. А топтание на месте неминуемо приведёт к стагнации, – говорит Карпенко, – Вслед за ней, вместе с выработкой ресурса импортного оборудования, приобретённого до санкций, можно ожидать начала деградации».
Екатерина Викторовна сделала акцент, что сейчас общественная дискуссия идёт не о запрете брендов, а об осторожности, о взвешенном подходе к их возвращению. Но и в этом случае рассмотрение каждого отдельного кейса требует времени. И пока, например, нефтесервисная компания будет стоять перед дверью в ожидании решения, здесь, за дверью, наши нефтяники не смогут вести бурение, по-прежнему оставаясь без необходимых им технологий.
Заместитель председателя Общественной палаты Брянской области Максим Попов обратил внимание, что модной темой стало о возращение иностранных брендов под контролем России. Однако, он считает, что следует уточнить, кто именно и в интересах каких групп будет осуществлять этот контроль.
В качестве примера Попов привёл автомобилестроение, где отечественные производители и их китайские партнёры будут лоббировать запрет на возвращение европейских и японских иномарок. И это значит, что сомнительной надёжности авто по цене квартиры в провинции, к тому же, с безумно дорогим обслуживанием, останутся безальтернативными на рынке. «Это хорошо или плохо?» – задаётся вопросом эксперт, и даёт ответ: «Для акционеров автопредприятий – просто прекрасно. Можно собирать сливки и оставлять их себе, не вкладываясь в модернизацию производства».
Попов привёл и другие показательные примеры: «Захотят ли возвращения конкурентов производители металлопрофиля для пластиковых оконных систем? Их профиль проходит в стандарты по нижнему допуску, и окна уж точно не будут вечными. Значит, их производство останется прибыльным долго, да и работу производителям пластиковых окон они обеспечат. Но вот конечный потребитель, который вынужден записать окна «в расходники», предпочёл бы раз переплатить за импорт, чем постоянно финансировать отечественных дельцов».
Максим Анатольевич напомнил, что первый вице-премьер России Денис Мантуров считает, что условием возвращения иностранных брендов на российский рынок может стать размещение их магазинов в том числе на территории Крыма, Донбасса и Новороссии. «Но Texas Instruments, Analog Devices, DMG MORI, Baker Hughes, Jotun не нуждаются в магазинах, – констатирует Попов, – а вот российская промышленность, включая оборонную, в продукции этих компаний нуждается».
Ректор БГИТУ Валерий Егорушкин указал на то, что в России, в том числе, и среди профессиональных экономистов, сложилось своеобразное представление о брендах, разительно отличающееся от теоретического понимания. Бренд – это совокупность представлений, отличающих один товар от другого и определяющая отношение к нему. Например, две газировки могут иметь совершенно одинаковый рецепт, но за одну из них люди будут готовы платить в разы больше, потому что она им кажется лучшей. И там, и там – «куб воды и лопата концентрата», но сильный бренд позволяет обчистить карманы потребителей.
Есть другие классические примеры – один и тот же цемент стоит на несколько порядков дороже, если он идёт под стоматологическим, а не строительным брендом. За одну и ту же бентонитовую глину приходится платить в тысячи раз больше, если она продаётся как поглотитель кислоты для желудка, а не поглотитель запаха в кошачьем туалете.
«У нас же за умозрительным брендом стоят совершенно реальные понятия – сам товар, технологии, ноу-хау, инвестиции, культура производства, – говорит Егорушкин, – И когда я слышу рассуждения о возвращении брендов, я понимаю, что люди говорят именно об этих сущностях, значимых и важных. Их возвращение полезно, а иногда даже необходимо. Например, ряд лекарственных препаратов в России так и не удалось воссоздать. Такая же ситуация в микроэлектронике, промышленной химии, станкостроении».
Валерий Алексеевич порекомендовал вернуться к изначальному пониманию бренда как инструмента, позволяющего взять больше, чем стоит товар. В этом случае ситуация приобретает совершенно иной вид. «Если можно было бы ввезти материальную часть, выбросив бренд в корзину на границе, это был бы идеальный вариант, – поясняет Егорушкин. Он привёл примеры подобного решения – известный Chery оказывается неизвестным Tenet, а JAC – «Москвичом».
«Если бы удалось применить технологию «бренд – в корзину» и к западным брендам, получилось бы весьма неплохо – не пришлось бы переплачивать за имя», – резюмировал эксперт.
Ева Грэйс
